Айван Сандерсон говорит, что никто не возьмет на себя смелость с ответственностью утверждать, что на нашей планете все познание исчерпало себя. Нельзя видеть сверхъестественное во всем непонятном. Автор ведет читателя от мифа к факту, от домысла к осмыслению собственного наблюдения. И каждый раз, не навязывая своего мнения, он как бы говорит нам, что необъяснимого нет, есть еще только необъясненное.
**********************************************************************
ВОДЯНЫЕ ЛЮДИ.
"Юный натуралист."1973 г.№2
"...Я много лет накапливал зерно к зерну то, о чем теперь, набравшись уверенности. наконец-то решился рассказать Необходимо, однако, подчеркнуть, что о таких вещах охотно говорят лишь немногие: не африканцы редко бывают их очевидцами, а африканцы об этом стараются умалчивать.
В 1932 году пост официального резидента британского правительства в Южном Камеруне занимал мой знакомый Н. X Клеверли. который и поведал мне о первом таком случае.
Так вот, однажды сержант местной полиции, вернувшийся из области Ибибио, явился в резиденцию Клеверли в Калабаре и доложил, что в некоторых деревнях «нехорошо», африканцы не желают платить налоги. Резидент поручил окружному офицеру произвести расследование. Тот. будучи человеком очень занятым, перепоручил дело своему заместителю, а этот, в свою очередь, кадету.
Сопровождаемый сержантом из туземцев. кадет отправился на байдарке в самую гущу болот страны Ибибио. где любой, кроме местных жителей, немедленно бы заблудился. Выбравшись, наконец, на сушу, они прошли через густые заросли к главной деревне тех, кто уклонился от уплаты налогов. Но деревня оказалась совершенно безлюдной, брошенной населением. Даже вездесущие собаки и домашние обезьянки и те бесследно исчезли. Удивленные и несколько обеспокоенные безлюдьем, кадет и сержант направились к другой деревне, но и она оказалась совершенно пустой. И еще две другие тоже.
Все эти населенные пункты находились на небольшом острове, окруженном ручьями и речками В том краю люди передвигаются только иа лодках, а тропы служат лишь для того, чтобы дойти от причала до середины острова, где обычно и бывает расположена деревня. Из центра острова тропки, как правило, расходятся во все стороны по радиусам. Все это унаследовано от старых времен работорговли.
Не застав никого, кадет решил, что жители могли скрыться только на лодках. Он послал своих людей в деревню по одной тропе, чтобы затем они разошлись в стороны по радиусам Сам же тем временем собирался на байдарке обойти остров вокруг в надежде изловить нарушителей закона. Тщательно продуманная кампания, однако, привела к совершенно неожиданным результатам. Во-первых, как ни странно, у берегов оказалось полным-полно лодок, на месте не было только одной маленькой байдарки. Рассерженный сержант решил прочесать остров куст за кустом. И тут ни живой души. Сержант был крайне подавлен. Он попросил разрешения сбросить форму и одеться по-местному. Так он намеревался добраться до ближайшей «несбежавшей» деревни и расспросить там жителей. Но в пути он повстречал нескольких человек, возвращавшихся в деревню из дальней поездки. Они заявили. что ничего не знают о происшедших событиях. Поверить этому было невозможно: африканцы всегда поддерживают связь с родной деревней, пользуясь тамтамами, даже если они забрались далеко в гущу лесов. Сержант стал угрожать, и они признались, что знают, куда спрятались жители деревни.
Вернувшись на остров, они пошли по едва заметной тропке к ручью, где не было ни лодок, ни пристани. Берег в этом месте нависал над водой. Сверху вода просматривалась неплохо: ручей в отличие от большинства других здешних протоков, имеющих густую мутную красно-коричневую окраску, был прозрачным. Вершины склоненных деревьев почти касались друг друга. Провожатые сказали сержанту, чтобы он лег над обрывом н посмотрел вниз.
А увидел он вот что:
все население деревни — мужчины, женщины, дети — сидели на дне реки, недвижно прислонившись спиной к крутому берегу, и казались спящими. Собаки и домашние обезьяны лежали рядом в лукошках.
Сержант, применив немного дипломатии, уговорил своих пленников следовать за ним в деревню. Там их снова связали и оставили под надзором двух посыльных из суда, которые сопровождали «экспедицию». А сержант повел кадета на берег ручья.
Увидев деревенских жителей под водой на глубине примерно 2,5 метра, кадет приказал сержанту спуститься и разбудить их. Сержант безуспешно пытался растрясти сидящих под водой людей. Никто из них не «проснулся». Все они оказались прикрученными «таи-таи» (лианами) к корням деревьев, выступающим по склонам берега.
Тут молодой человек, очевидно, потерял голову: он бросился к своей байдарке и, оставив сержанта «старшим», помчался в Калабар. Проявления трусости в этом видеть отнюдь не следует. Просто он стремился любой ценой срочно доложить начальству о происшедшем. Возможно, он хотел, чтобы еще один белый подтвердил его донесение.
По-видимому, доклад не был принят отрицательно. В бумагах зафиксировано, что кадет вернулся в лес в сопровождении помощника начальника округа и других должностных лиц. Но ко времени прибытия новой группы свидетелей сержант уже выгнал всех людей на работу и собрал с жителей налоги. Или кадет второпях не приказал сержанту подержать местных жителей под водой до своего возвращения, или же тот такой приказ нарушил. С другой стороны, по сигналу своих собратьев, задержанных полицейским на берегу, люди могли вылезти наверх, когда белый удалился...
--------------------------------------------------------------------------------------------
...Есть у меня друг — Джеффри Горер_, видный социолог и вообще интереснейший человек. Вот что он мне поведал.
Как-то он поехал в Сенегал вместе с одним тамошним уроженцем. По прибытии на место спутник сказал, что ему хотелось бы показать Джеффри один народный обычай. Они взяли лодку н вышли в море.
Множество лодчонок покачивалось на волнах. Рыбаки вытаскивали одну за другой корзины с устрицами, крабами и другими обитателями дна. А по дну... бродили местные жители, собирая устриц, совсем как в наших краях собирают землянику. и спокойно укладывали добычу в спущенные сверху на веревке корзины. Единственное отличие — к лодыжке у них был привязан камень, удерживающий сборщика на глубине. Рыбаки сказали, что каждый ныряльщик бывает под водой до получаса.
Выслушав Джеффри, я обрушил на его голову бездну вопросов. Среди них главным был такой: каким образом сборщики устриц ухитрялись столько времени не подниматься на поверхность?
— Они принимали что-то, какое-то средство, — ответил он.
Лично я к таким объяснениям отношусь с подозрением, особенно когда «лекарством» стараются объяснить чуть ли не все на свете. И все-таки следует признать, что в этом есть какой-то смысл, особенно если другого объяснения нет.
Итак, «гуляние под водой» могло быть результатом применения каких-то «лекарственных» средств, но все, с кем мне случилось обсуждать эту странную историю, особенно жители Западной Африки, казалось, склонялись к другой версии, к тому, что столь неточно именуют гипнозом. Такое предположение более подходит к первому из описываемых случаев, когда люди вели себя под водой пассивно. Впрочем, пришло время сказать несколько слов о том роде явлений, которые неспециалисты обычно сваливают в одну кучу и называют «гипнозом».
Факирский трюк — вылезать живехоньким из «могилы», куда его закапывают при стечении публики, — отнюдь не нов. Тому есть множество официально составленных свидетельств. У меня у самого хранится в архиве копия такого доклада пяти ведущих врачей британской колониальной службы. Перед публикой выступал мексиканец, по-видимому, индейского происхождения. После подробного медицинского осмотра он был закопан на 24 часа. На его «могилу» вывалили два грузовика глины. Все это происходило прямо на главной площади столицы Гондураса в присутствии чуть ли не всего населения.
Доктор Рекс Чсвсртон рассказал мне, что. по его мнению, состояние факира нельзя назвать каталептическим, хотя пульс его и был весьма слабым, дыхание различить было почти невозможно.
Действительно ли он совсем прервал процесс дыхания на время или же только снизил его интенсивность до такой степени, что опытный медик не смог это обнаружить — не знаю, но он просуществовал в таком состоянии двадцать четыре часа. Если это смог сделать факир, то нет причины сомневаться, почему бы целая деревня не сумела овладеть таким искусством. А что может быть лучшей зашитой от вечных набегов работорговцев, чем умение прятаться от них под водой.
! А как же те люди, которые собирали ракушки в соленой морской воде? Здесь-то, очевидно, никакого каталепсиса не было, конечно, если только...
Недаром тот, кто показал мне этих людей, был африканцем. Он как бы невзначай упомянул, что им известны способы. как задерживать ток крови, регулировать ее циркуляцию.
Мне и самому не раз случалось быть свидетелем, как люди задерживали у себя циркуляцию крови. Один мой соученик по школе, сидя за столом, развлечения ради вырезал у себя на руке свои инициалы. Кровотечение вызвало у всех немало беспокойства. Но он заявил, что сейчас его остановит. Так и сделал. Стоило ему салфеткой хлестнуть по ране, как тут же кровь остановилась. Остался лишь багровый и глубокий надрез. Позже вечером мы попросили показать нам порез. Он почти совсем закрылся, был сухим и бескровным.
Словом, я согласен в качестве объяснения и на каталепсис, и на умение контролировать те или иные функции организма. Правда, не могу понять, откуда черпали рыбаки-сенегальцы столько энергии, чтобы поддержать свою напряженную подводную жизнь, когда они собирали моллюсков.
Но главная трудность для меня не в этом. Я никак не могу найти жителя Западной Африки, который снабдил бы меня добавочной информацией. Можно было бы предположить, что такие истории представляют безбрежные возможности для лгунов н любителей «охотничьих» рассказов.
Может быть, это чрезмерное вранье, а может быть, это просто... правда.
В любом случае я решительно настаиваю, чтобы все, связанные с этими событиями, подвергались скорейшему изучению.
А. САНДЕРСОН
Перевел с английского Б. Силкин "Юный натуралист."1973 г.№2
|
